Мое двадцать второе лето....
Ошибок сделано немало.
Уж снова куплены билеты
В столицу, к брату. Всё достало.

Опять Депрессия-подруга,
Она честна всегда со мною.
Мы знаем так давно друг друга.
Ну как ей, право, не откроешь?

Она войдёт и станет грустно,
Я ей налью с мелиссой чаю.
«Так без тебя ужасно пусто!»
Она сидит, не отвечает.

Я знаю, очень одиноко,
Моей безрадостной знакомой.
Никто ей не читает Блока
И не поёт «трава у дома».

Она приходит и садится
На самом краешке порога.
«Я так хочу повеселиться!
Меня не бойтесь, ради Бога!»

Но люди смотрят с укоризной,
Её страшатся, как пожара,
Не зная: та ни разу в жизни
И мухи-то не обижала!

Она так жаждала участья,
Свою семью создать мечтала,
И воровать чужое счастье
Она бы ни за что не стала!

Страх человеческий безмерен.
И если он терзает души,
То в человеке видят зверя,
Рассудка доводы разрушив.

Бегут в аптеки и в «Магниты»,
Скупают антидепрессанты:
Таблетки, капли иль «пол-литры»,
А с гостьей – крайне не галантны:

Не предлагают разместиться
В уютном креслице из вишни;
И угостить горячей пиццей
Конечно, было бы не лишне!

Подруге плохо и уныло,
Визиту своему не рада;
И дом подобием могилы
Глядит из сумрачного сада.

Теперь бедняжка виновата,
Что заглянула на минуту?
То страх людской посеял смуту,
И гнев, настигнув адресата,
Стал разрушителем уюта.

Она в лохмотьях и разута,
Но злом на зло не отвечает!
Она сидит за чашкой чая —
Горда, судьбою не согнута.
«Я тоже по тебе скучаю».

 Татьяна Ханжина